В активном поиске спонсора

Фото: Екатерина Спиридонова / «Русская планета»

Почему художники Башкирии едва сводят концы с концами

Екатерина Спиридонова

1 декабря, 2015 22:02

10 мин

Уфимские мэтры живописи, признанные в России и за рубежом благодаря уникальному таланту, сегодня остаются практически без средств к существованию. Шеститысячная пенсия не позволяет оплачивать огромные коммунальные платежи, которые ежемесячно приходят на имя каждого обладателя выделенной Союзом художников РФ мастерской. Большие счета не оставляют сомнений: рано или поздно от мастерских придется отказаться. Хотя этот шаг для творческого человека «равносилен самоубийству»: остаться без мастерской — значит, лишиться возможности работать, а в некоторых случаях даже — жить под крышей, иметь свой дом.

Художники из Башкирии Владимир Жигулин, Михаил Спиридонов и Ян Крыжевский рассказали «Русской планете», почему их жизнь, в том числе и творческая, в последнее время напоминает выживание, а также поделились своими соображениями по поводу современного искусства.

– Правда ли, что многие художники намерены отказываться от мастерских из-за невозможности платить большие суммы за «коммуналку»?

В.Ж.: Я сам уже думаю уходить. Задолженность за коммунальные услуги накопилась очень большая — 80 тыс. рублей. Оплатить ее я пока не в состоянии, в условиях кризиса покупателей на мои картины практически нет. Долг растет, а дома — больная мама с аллергией на запах краски. Лишусь мастерской — значит, не буду работать, но другого выхода не вижу.

Я.К.: Хоть моя мастерская и небольшая, места хватает, в этом плане меня все устраивает. Тем более, рядом со мной вообще два зала пустых. Занимай — не хочу. Правда, там нужно делать ремонт, но комнаты довольно просторные. Меня беспокоит другое: ощутимый недостаток денег и невозможность заработать на достойную жизнь. От этого гнетущего состояния уехал из Америки, но здесь не слаще. Однако за мастерскую держусь — она для меня и рабочий кабинет, и место проживания.

М.С.: Художнику что нужно? Чтобы его оставили в покое, дали возможность творить. Мне же сейчас приходится бегать по различным службам и ведомствам, выяснять отношения с ними. Работать некогда! Раньше нас вообще не трогали; даже когда в 2000 году получил свою первую мастерскую (небольшое помещение, принадлежащее Башкирскому государственному нефтяному техническому университету), никакие платы не требовались. Все изменилось, когда предприятия и госструктуры обложили налогом на недвижимость — соответственно, большую коммунальную плату повесили и на нас.

Фото: Екатерина Спиридонова / «Русская планета»

– Были ли времена на вашей памяти, когда искусство ценилось по-настоящему? И если да, по какой причине все так изменилось в вашей жизни?

М.С.: В советское время существовала система художественных фондов, в которых мы могли получить заказ, причем не халтуру какую-нибудь, а серьезную и достойную работу. И это было хорошей поддержкой. Вспоминаются также дома творчества: художников приглашали туда поработать, оплачивали питание, проживание и дорогу. Два месяца в год как минимум мы могли там жить и работать, общаясь с творческой элитой из других регионов бывшего СССР, набираясь опыта. Это позволяло легче переживать творческие кризисы и активно развиваться в профессиональном плане, чувствовать себя востребованными и не одинокими. С творческих дач, как правило, везли багаж в виде многочисленных этюдов и картин. А сейчас вместо творческих дач и стремления к искусству появилась другая система, которой мы не нужны.

Что касается коммунальных платежей, были бы деньги — расплатились. Но в настоящее время кроме пенсии в 6500 рублей никаких дополнительных заработков у нас нет.

Я. К.: Не всем художникам плохо живется в Башкирии даже сейчас. Есть те, кому посчастливилось найти «место под солнцем». Они прикормлены и не пойдут ни на какие конфликты. Несмотря на то, что сейчас все рухнуло. То обеспечение, которое раньше имел Союз художников Башкирии, пропало. Нет больше никаких стипендий, ничего. Раньше нас курировали целые институты, вроде Академии художеств РБ, приглашали на выставки, заключали с нами договоры. Это было до моего отъезда в Америку, энное количество лет назад. Теперь же, после возвращения, я многое не узнал — изменились очень сильно: и жизнь в Уфе, и отношение к художникам.

В. Ж.: Я долгое время жил в Петербурге, но когда вернулся на малую родину, ощутил на себе разительные перемены в отношении к людям искусства. Сейчас государство не поддерживает художников, как раньше. В девяностых и конце восьмидесятых годов была мода на искусство — во времена перестройки, когда рухнул «железный занавес», из-за границы устремились коллекционеры, бывшие эмигранты. Мы отдавали им картины за фирменные кроссовки, джинсы и видеомагнитофоны. И были счастливы, не подозревая, что продаем себя за бесценок.

– Почему нет поддержки от государства, как вы думаете? Все-таки раньше она была. С чем это может быть связано?

М.С.: Проблему вижу в отсутствии хорошего вкуса — он просто не сформировался или был задавлен. Были сформированы новые поколения, которые не представляют, для чего им в жизни может понадобиться искусство. Интеллектуальный уровень в живописи упал до «слащавых натюрмортиков» на потребу публике. Вслед за изменением мышления и приоритетов резко перестроился и чиновничий аппарат, которому невыгодно стало нас поддерживать.

В.Ж.: Сейчас стали меньше покупать картин — это же не первая необходимость! — цены растут. Все обстоятельства против нас. Требуется ширпотреб в искусстве. Дешевка. То, что недорого продается и подходит к интерьеру. Поэтому некоторые невостребованные на сегодняшний день таланты занимаются педагогической деятельностью.

– А как же коллекционеры, ценители живописи? Они же были всегда!

В.Ж.: Я даже не знаю. Может, в России пару настоящих и активных коллекционеров и есть, которые могут заинтересоваться хорошей живописью даже сейчас, но их на всех не хватает. Остальные ценители прекрасного предпочитают переждать тяжелые времена.

Я.К.: Когда я вышел на московский уровень, принимал участие в масштабных всероссийских выставках в Манеже, представляя 15-16 своих работ, видел потрясающую реакцию иностранных делегаций — слезы на глазах. Был у нас переводчик, через него я поинтересовался у немцев, почему они плачут. Оказалось, что не могут сдержать восторженных эмоций — такой грандиозности, масштаба и мощи в искусстве, как у нас, на Западе и близко нет! Однако в настоящее время подобной реакции на живопись не вижу ни у кого.

– Были времена, когда, по отзывам современников, «искусство спасало, держало на плаву». Неужели сейчас все изменилось? И если да, какой ваш прогноз на будущее в связи с этим?

М. С.: Наши родители и деды пережили очень страшную войну, и поколение фронтовиков — те, кто выжил, — сталкиваясь со смертью почти каждый день, перестали быть рабами внутри себя. Время было суровое, и душа сама тянулась к настоящему, прекрасному, святому.

Я. К.: Если их трогало, брало за душу искусство, они его признавали. И, скорее всего, этот выбор делали правильно. А ширпотреб, как вы знаете, за душу брать не может. Еще несколько десятилетий назад люди переживали духовный и информационный голод, и жадно утоляли его. Сейчас же толпа не ищет духовной жизни, ее посадили на «развлекушку». Остается ждать, когда наступит перенасыщение, и люди потянутся к истокам.

– Какие выходы из ситуации для себя видите?

М.С.: Нам надо встряхнуться и работать, несмотря ни на что. И надеяться на лучшее. Стыдно ныть, когда есть такие примеры, как Владимир Высоцкий, который практически в одиночку заставил звенеть всю Россию. Может быть, сейчас ему было бы сложнее это сделать, поскольку страна в течение двадцати лет превратилась в общество потребления. Кто знает?

Я.К.: Хочется верить, что ценности вернутся еще при нашей жизни, а вместе с ними — уважение к нам, как профессионалам своего дела. Ведь подобная переоценка ценностей уже случалась в России: возьмем в пример так называемое пролетарское искусство, нивелированное до бытового уровня, или форзац вместо искусства в гитлеровской Германии…

Фото: Екатерина Спиридонова / «Русская планета»

– Какую поддержку вы хотели бы ощущать от государства?

В.Ж.: Хоть какую-то. И в первую очередь, чтобы помощь коснулась наших мастерских. У меня условия не очень хорошие, мягко говоря. Работаю в подвале, среди труб, слесарей и грязи; прибавьте к этому отсутствие солнечного света, столь необходимого для художника. До кризиса я еще мог себя обеспечить, снимал однокомнатную квартиру для работы. Теперь не имею такой возможности. Вся надежда на выставку в уфимском Гостином дворе.

За разъяснениями — как все-таки помочь уфимским художникам сохранить мастерские, не залезая в долги, — мы обратились в Министерство культуры РБ. Однако там отказались дать комментарий, сославшись на то, что «данная тема вне их компетенции». Зато начальник отдела экономического анализа и прогнозирования Министерства жилищно-коммунального хозяйства Республики Башкортостан Луиза Трофимова в общих чертах прояснила ситуацию:

– Платежи, которыми «обложили» художников, связаны с тарифами на коммунальные услуги, возросшими в соответствие с предельными индексами в июле 2015 года для всех жителей республики одинаково, вне зависимости от профессии и социального статуса. Художникам потому и стало тяжело, что различные структуры и ведомства, которым принадлежат полуподвальные или чердачные помещения, обычно сдаваемые людям творческих профессий, отказались за них платить, как это было раньше. Решения собственников помещений мы никак не можем обсуждать. Уфимским художникам, наверное, стоит обратиться в администрацию города с просьбой поддержать их какими-то субсидиями, льготами или пойти навстречу иным образом. Наше ведомство, к сожалению, им ничем помочь не может: перекрестного субсидирования у нас нет, поэтому остается надеяться на какое-то решение, принятое на административном уровне.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе